«Почему после деоккупации Крыма война должна прекратиться? Ответа на этот вопрос не существует»

– За полтора года войны концепт «победа Украины» претерпел весьма существенные изменения, – пишет Пастухов. – Он мигрировал от «военно-политической победы» в широком смысле слова к чисто «военной победе» в самом узком ее понимании. Разница, между прочим, весьма значимая.

Военно-политическая победа Украины является не только возможной, но и практически неизбежной. Чисто военная победа, скорее всего, является утопией и политтехнологической фикцией.

Нет ничего дурного и в политтехнологических фикциях, но только до тех пор, пока те, кто их создает, остаются способными ими управлять. Фикция, превратившаяся в доминирующую идею, становится джинном, выпущенным из бутылки.

Освободившись, этот джинн обычно заставляет своих создателей лезть в бутылку и запирать себя в замкнутом пространстве ими же созданной фикции.

Самое уязвимое место концепта чисто военной победы – нераскрытость его содержания. В точном смысле слова она может считаться достигнутой тогда, когда противник капитулировал. Все остальные менее прямолинейные варианты как раз относятся к разряду военно-политических побед, так как предполагают наличие некоторого компромисса.

Таким образом, когда речь идет о чисто военной победе, вопрос должен стоять так: может ли Украина принудить Россию к капитуляции? Это возможно.

Но только при одновременном соблюдении двух условий: союзники увеличат военную помощь Украине в разы вплоть до непосредственного вмешательства в конфликт и Кремль по каким-то причинам сам откажется от применения ядерного оружия (либо по причине трусости Путина или его внезапной смерти, либо вследствие революции или переворота).

Пока оба указанных условия являются слишком большими гипотетическими допущениями, чтобы на их основе можно было строить практические политические расчеты.

Понимая это, Зеленский и его команда предлагают обществу «усеченное» понимание того, что является «военной победой» Украины над Россией: освобождение всех оккупированных территорий, включая Крым.

Оставив временно в стороне вопрос о том, каким именно образом и на базе каких ресурсов это будет сделано (допустим, США изменят свою «пипеточную стратегию» и наполнят баки войны под завязку), остановимся на главном вопросе – почему после деоккупации Крыма война должна прекратиться?

Ответа на этот вопрос ни у кого нет, потому что его не существует в принципе. Война на этой точке не прекратится, а, скорее всего, перейдет в новую, еще более жестокую фазу, на которой использование оружия массового поражения всех типов будет более чем вероятно.

Таким образом, концепция военной победы Украины над Россией на практике сводится к довольно примитивному тезису о том, что рано или поздно Путин умрет и в РФ произойдет революция, после которой Россия-таки капитулирует как Германия в 1918 году, поэтому надо только потерпеть.

Это опять-таки в теории возможно, но, боюсь, не все до этого доживут. Мало что свидетельствует о том, что это случится в ближайшие пару лет – ну, если только офис Зеленского не консультирует профессор Соловей, у которого всегда имеется альтернативная информация на сей счет.

Сами по себе такого рода ожидания носят достаточно невинный характер, если не заострять внимание на сроках – рано или поздно и Путина не станет, и революция в России случится.

Однако у «усеченной» версии военной победы, как у Луны, есть темная сторона, о которую разбиваются мечты. Этой темной стороной является антитезис формулы «победа = деоккупация территорий».

Неудача, даже просто задержка с освобождением территорий стала восприниматься украинским обществом как поражение. И вот это уже по-настоящему проблема. Во-первых, потому что Зеленский должен публично постоянно брать на себя обязательства, которые он вряд ли сможет быстро выполнить.

А во-вторых, когда настанет время озвучить результаты тех непубличных переговоров, которые с большой интенсивностью ведет его администрация, у значительной части украинского общества это вызовет шок и взрыв негодования, менеджерировать которые будет очень непросто.