Казакевич: «Основные санкции останутся и вряд ли кто-либо в ЕС будет подымать эту тему, несмотря на политзаключенных»

— Думаю, сегодня остро стоит вопрос о том, чтобы в полной мере исполнялись уже принятые санкции, — комментирует «Салідарнасці» Андрей Казакевич вероятность усиления санкционного давления по призыву Светланы Тихановской.

При этом перспективу введения новых ограничительных мер в отношении Беларуси политолог не исключает, однако не связывает этот вопрос  с политзаключенными и их освобождением.

— Можно ли ждать новых санкций? Наверное, можно, но они будут связаны прежде всего с вопросами безопасности. Не думаю, что внутриполитическая ситуация Беларуси сейчас хоть как-то серьезно звучит на европейском уровне.

— Может ли санкционная политика — усиление или ослабление ограничений — повлиять на судьбы политзаключенных?

— Я не вижу механизма. Болезненны ли санкции для режима Лукашенко? Да, болезненны. Это серьезная проблема для экономики, для многих отраслей.

Но политзаключенных никто не отпускает. Во-первых, потому что такие условия не обговаривались: мы снимем санкции, если он начнет отпускать.

Во-вторых, как уже много раз отмечалось: за ухудшение политического климата в Беларуси были введены лишь незначительные санкции (в отношении нескольких заводов и чиновников). Секторальные ограничения вводились за другие действия: за поддержку агрессии России против Украины, за миграционный кризис, за принудительную посадку самолета Ryanair.

Прекратить поддержку войны Лукашенко не может, потому что Россия для него сейчас — основной источник и денег, и всего остального. В то же время присутствует боязнь за проявление нелояльности. Мало ли на что решится РФ в ответ?

Соответственно, пока есть война и пока Беларусь поддерживает Россию в этой войне, основные санкции останутся и вряд ли кто-либо в ЕС будет даже подымать эту тему, несмотря на наличие политзаключенных.

Кроме того, существенной проблемой в случае обмена чего-то на свободу политзаключенных станет отсутствие механизмов, которые позволили бы гарантировать прекращение репрессий в Беларуси.

Потому что ничто в общем-то не будет сдерживать режим от того, чтобы набрать новых политзаключенных и снова что-то требовать.

А раз нет таких механизмов сдерживания, нет доверия, то и подобные сделки не рассматриваются как возможность разрешить политический кризис и решить проблему политзаключенных как гуманитарную.  

Мне кажется, что пока идет война, вопрос изменения санкционной политики не будет подыматься серьезно в каком-то практическом плане. Политзаключенные в данный момент не являются настолько серьезным фактором, который бы мог как-то повлиять на политические процессы.

После завершения войны можно представить себе какое-то мирное соглашение, во время подписания которого может встать вопрос и о снятии санкций, и его, в свою очередь, могут увязать с политзаключенными.

А пока война идет, то скорее, как я уже сказал, можно ожидать введения новых санкций, но никак не снятия старых.

— Считаете, что и усиление давления, как того требует лидер демсил, не сыграет существенной роли для освобождения людей?

— Сами санкции не приведут к освобождению политзаключенных, но не исключаю, что их могут выпускать по каким-то другим причинам. Допустим, с целью взаимодействия с Западом. Чтобы как-то улучшить имидж, беларусские власти могут освободить какое-то количество политзаключенных, чтобы мировые медиа писали и говорили об этом, создавая благоприятный фон.

Однако, ни на санкционной политике, ни на внутриполитической обстановке в Беларуси это существенно не отразится.