«Именно создание БНР привело к появлению Республики Беларусь»

Четверть века назад, летом 1990 года, Верховный совет БССР принял Декларацию о государственном суверенитете, но только через год – 25 августа 1991 года – придал ей статус конституционного закона.

Параллельно с подписанием Декларации о суверенитете Верховный Совет утвердил и состав нового правительства. Министром иностранных дел БССР, а вскоре и независимой Беларуси стал наш сегодняшний собеседник Петр Кравченко, который до того пять лет отработал секретарем Минского горкома КПБ.

Петр Кузьмич уже отошел от дел, живет в Раубичах, в эффектной усадьбе, которую в память о родной деревне недавно умершей мамы назвал Ліцьвінкі.

- Я нередко размышляю: белорусская нация уже сформирована или нет? – Петр Кузьмич рассказал, что как раз дочитывает очередную книгу про Белорусскую Народную Республику, и его волнует вопрос об истоках белорусской государственности. – Когда начинается белорусская государственность: 7-8 декабря 1991 года – после подписания Беловежского соглашения, 27 июля 1990 года – после подписания Декларации о суверенитете – или 25 марта 1918 года, когда белорусы провозгласили свою государственность и создали Белорусскую Народную Республику?

Да, это было государство-идея, но с ней стали считаться большевики. Именно создание БНР привело к появлению БССР, а впоследствии и Республики Беларусь.

- Почему тогда в 1990 году Беларусь одной из последних республик СССР подписала Декларацию о суверенитете?

- Да, декларация была скромным вынужденным шагом белорусских правящих элит и политических кругов. Но суверенитет висел в воздухе, начиная с 1985 года. О суверенитете говорили все. Декларацию приняли 27 июля, если не ошибаюсь, это была пятница, а 30 июля, в понедельник, я провел в МИД БССР первое рабочее совещание.

За несколько дней до подписания декларации парламент избрал меня министром иностранных дел, до этого все министры назначались Политбюро.

На первом совещании я сформулировал подходы, связанные с безъядерностью и нейтралитетом, поскольку они были заложены в декларации. Я добавил: «Уважаемые коллеги, история развивается так, что уже через несколько лет вы все будете послами». Недоумение, тишина. Я разъяснил, что пора готовиться к независимости...

«БССР отчисляла ежегодно два миллиарда долларов в союзный бюджет»

- Я очень любил Вильнюс, еще студентом ездил туда покупать редкие книги. И еще будучи секретарем Горкома партии, в 1987 году, я однажды заехал к маме и сказал: «Мама, пока нет границ и виз, съезди в Литву и попрощайся с Вильнюсом!» Мама удивилась: «Сынок, какие границы? У нас же Советский Союз!» Но послушала и потом, в 90-е, спрашивала: «Сынок, кто тебе рассказал?» Но я, как историк, понимал, куда идут события и куда ведут страну Горбачев, Шеварднадзе и Яковлев.

Да, то большинство, которое было в Верховном Совете БССР, не хотело суверенитета. Суверенитет был нам навязан логикой развития событий: все республики приняли, Россия – одна из первых, 12 июня 1990 года. Дементей (председатель Верховного Совета БССР 12-го созыва. - Ред.) сомневался, я не видел у него четкой позиции, бюро ЦК – тоже. Так что та Декларация о суверенитете была вещь привнесенная, не выстраданная, не завоеванная.

- Что изменилось после ее подписания?

- Внешне – ничего. Это был важный, но формальный юридический акт. Зато мы в МИДе начали более детально изучать вопрос, касающийся собственности.

Важная подоплека состояла в том, что формально эта декларация позволяла всю собственность, включая собственность СССР, которая находилась на территории БССР, объявлять национальной. А это энергетика, газо- и нефтепроводы, крупные промышленные предприятия союзного подчинения. Тогда много всего строилось за счет центра.

Так же, к примеру, как атомный ледокол «Ленин» или ударный авианосец «Минск» строились, в том числе на белорусские деньги. Мало кто знает, что в союзный бюджет наша республика отчисляла два миллиарда долларов ежегодно. Мы были единственной недотационной республикой.

В 1990-м мы получили возможность зафиксировать: все, что находится на территории БССР, находится в национальной собственности. Но до 92-го года не были определены главные принципы: что делать с валютными резервами СССР, золотым запасом, алмазным фондом, оружейной палатой, с долгами, то есть с активами и пассивами СССР, как их делить?

Все смотрели на парламент, а парламент возглавлял Николай Дементей. Когда в августе 91-го председателем Верховного Совета стал Станислав Шушкевич, парламент стал действовать более радикально, решительно. Хотя, может, и не всегда осмысленно...

«Уже в 1991-м я планировал вступление Беларуси в МВФ»

- При всей формальности Декларации о суверенитете я понимал ее историческую важность, у меня, как у министра, были развязаны руки.

В 1990 году в интервью американскому энергетическому журналу я заявил о том, что СССР обречен. Я начал вести переговоры с крупнейшими американскими корпорациями, руководителем федеральной резервной системы о том, что Беларусь готовится к введению своих денег.

В октябре 1991-го, за полтора месяца до Беловежских соглашений, находясь в Нью-Йорке, я поехал в Вашингтон, в штаб-квартиру МВФ, где меня принял заместитель председателя. Первые полчаса он не понимал, что я плету.

Я заявил о том, что мы готовимся к вступлению в МВФ. Что сейчас идет подготовительная работа, что мы должны ввести свою валюту, что нам нужны кредиты. Членство в МВФ мне было нужно, чтобы подать сигнал бизнес-элитам мира о том, что в Беларусь можно инвестировать.

- Да вы вели подрывную деятельность!

- Под Советский Союз – сто процентов (улыбается). И когда в декабре 1991 года Беларусь стала независимой, ровно через шесть месяцев мы, практически первые из всех стран СНГ, стали членами МВФ. Декларация о суверенитете была для меня рычагом.

- Петр Кузьмич, вы считаете, что идея о суверенитете витала в воздухе, но наверняка были и те, кто говорил, что все это еще аукнется, что не к добру?

- Что касается широких общественных кругов, то, конечно, ни рабочий МТЗ, ни сельский учитель об этом не думали, не мечтали и не говорили. Политическим катализатором независимости выступал БНФ.

Экономическим катализатором стал Чернобыль. Мы убедились, что центр не дает денег на минимизацию последствий: у нас нет элементарных препаратов, больниц, диагностического оборудования.

Горбачев приехал только через несколько лет, и то лишь после того, как парламент принял специальную резолюцию, обязывающую президента СССР познакомиться с реальным положением дел. К слову, в Японии императорская чета прибыла в Фукусиму через несколько часов после трагедии.

Очевидцы рассказывали, что Горбачев боялся, приехал на несколько часов, перед тем как сесть в машину, снял туфли, поменял одежду и уехал, не пообедав...

Мы остались одни, нам надо было спасать детей. К 1990 году уровень заболеваемости раком щитовидной железы у белорусских детей в 100 раз превышал среднемировую норму. И чтобы получить международную помощь, нужно было стать независимыми и выходить на прямые контакты.

Осенью 1990 года я почти три месяца провел в Нью-Йорке в качестве председателя рабочей группы, объединившей делегации СССР, БССР, УССР. Мы приняли первую резолюцию ООН, в которой Чернобыль был объявлен крупнейшей техногенной катастрофой XX века, имевшей долговременный, универсальный и общемировой характер.

Для меня было большой честью 4 декабря 1990 года от имени 114 соавторов этой резолюции внести ее на рассмотрение сессии Генассамблеи ООН и добиться принятия без обсуждения и консенсусом. Это позволило в сентябре 1991 года провести конференцию стран-доноров, которая собрала несколько десятков миллионов долларов на минимизацию последствий чернобыльской трагедии.

«Ельцин перевел банковскую систему СССР под контроль России за 17 секунд»

- Какое событие для вас стало началом конца СССР?

- Это была даже не Декларация о суверенитете и не провал августовского путча 1991 года, который, безусловно, явился мощнейшим катализатором, ускорившим приближение независимости. Принципиально важными стали события 13 июля 1990 года, о которых мало кто знает.

В 12 часов дня, в последний момент перед роспуском на летние каникулы Верховного Совета, Борис Ельцин смог протащить – в течение 17 секунд! – закон о лишении всех полномочий Госбанка СССР и переходе всей банковской системы под контроль России. Это и был крах СССР.

Началась безудержная эмиссия, создание коммерческих банков, получивших доступ к деньгам, выдача безвозвратных кредитов. Деньги, по сути, разворовывались, экономика превратилась в мыльный пузырь. Галопирующая инфляция, дисбаланс между потребностями и реальными нуждами, а самое главное – бюджетные деньги начали «пилить» и раздавать как угодно.

- Как это аукнулось в Беларуси?

- Рухнула система, не стало хватать налички, на том же Тракторном заводе возникла проблема с выдачей зарплаты, люди вышли на улицы. Этот закон стал сокрушительным смертельным ударом по СССР, началась агония.

- В развале СССР одни винят Горбачева, другие - Ельцина, третьи считают, что случилось неизбежное...

- У меня есть несколько десятков причин краха СССР. Одна из главных – мы экономически не выдержали гонку вооружений. Мы проиграли потому, что была неэффективная экономика: мы умели делать ракеты, но не умели – кастрюли.

За нефтедоллары покупали болоньевые плащи и колготки. Советский Союз был обречен. Плюс абсолютно неэффективная финансовая политика. Как можно было покупать на несколько десятков миллиардов долларов спиртное? Виски, кубинский ром, итальянские вина – вы не помните, но этого добра в советских магазинах хватало.

Мы спаивали сами себя. Потому что государству это было выгодно: оно брало на каждой бутылке дельту.

Да, за счет этого были бросовые цены на детское белье, постельные принадлежности, пеленки, которые продавали ниже себестоимости. А еще черная дыра: дотационное сельское хозяйство. В нашей стране правило бал социальное иждивенчество, которое я называю раковой опухолью социализма. Как может день проживания в студенческом общежитии стоить 5 копеек? Студентом я платил рубль сорок копеек в месяц за то, что мне государство давало общежитие, где была кровать, душ с горячей водой, кухня с газовой плитой, чистое белье, которое централизованно стирали в прачечных.

Да, я тоже грущу, что не стало Советского Союза, да, я воспитывался в великой стране, где было много позитивного и доброго. Но о какой эффективности можно говорить, когда бензин стоил дешевле газировки?

СССР породил целый пласт людей, привыкших зарплату и другие блага не зарабатывать, а получать, как и сегодня бывает в Беларуси.

«Одни называли меня героем, другие – предателем»

- Вероятно, отчасти поэтому в апреле 1991-го 83% белорусов проголосовали за сохранение СССР?

- Оценки были разные. Когда я баллотировался по моему родному Молодечно, то с удивлением узнал, что 65% его жителей проголосовали за выход из СССР. Были те, кто рвал меня на части за то, что я находился в Беловежской пуще и писал текст договора, а были те, кто называл героем за то, что Беларусь обрела независимость без пота и крови.

У меня не было ни малейших сомнений в том, что мы делаем. Я горжусь, что стал соавтором Беловежского соглашения, что руками белоруса написан первый параграф договора о создании СНГ, который гласит: «Союз Советских Социалистических Республик, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает свое существование».

Когда я в Вискулях зачитал этот абзац, воцарилась мертвая тишина. Я спросил, есть ли другие варианты, Гайдар ответил за всех: «Нет, вариантов нет, это идеально, это подходит...».

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)